Чистяков без "Ноля" - совсем не ноль без палочки

Был такой период в судьбе, поразительно рано (в 16-летнем возрасте) пробравшегося в авангард отечественного рок-н-ролла, питерца Федора Чистякова, когда всем показалось, что для музыки и вменяемой общественности он навсегда потерян. А если и не навсегда, то все равно на такое время, по прошествии которого или Федя уже не сумеет по-настоящему восстать из пепла, или публика его, нового, не воспримет.

Лидер безбашенностью крушившего стереотипы "Ноля" со своей "Музыкой драчевых напильников", "Северным буги", "Песней о безответной любви к Родине" и прочими бесподобными опусами отметился в нашем перестроечном рок-ренессансе быстро и ярко. Группа заимела всенародный хит "Иду, курю" и даже клип раньше многих, более авторитетных и возрастных команд. Самое интересное, что и до, и после песни "Иду, курю", в течение 2 - 3 лет, "Ноль" выдавал альбомы исключительно хитовые, где звучали легендарные ныне темы: "Инвалид нулевой группы", "Доктор Хайдер", "Человек и кошка", "Вперед, болты!", "Песня о настоящем индейце", "Улица Ленина" и т. д. Мрачный гротеске наркотическим налетом, приправленный колоссальным драйвом и революционно, для рок-н-ролла, солировавшим баяном запоминался сразу и почти не вызывал антипатий у меломанов с различными вкусами.

Возможно, стремительность взлета и "меткая стрельба" в дебюте как раз-таки и повредили "Нолю". Группа, конечно же, вошла во все анналы, но сгорела, как спичка. Чистяков, под воздействием разнообразных веществ и обстоятельств, погружался все глубже в иную реальность. Начались рассказы о его сражениях с нечистой силой, о попадании то ли в тюрьму, то ли в дурдом, потом пришел черед монашества или сектантства. Короче, народ врубал старые записи "Ноля" и перемалывал свежие, прикольные слухи о чистяковском бытие. Однако пробил час, и дядя Федор вернулся из психоделических странствий.

Сначала он отдал дань произведениям, на которых учился в музыкальной школе, и записал не вызвавший положительного резонанса экспериментальный диск "Когда проснется Бах". Зато позднее, в 99-м, на лейбле "Отделение ВЫХОД", вызывающем уважение своей репертуарной ориентацией, один за другим вышли несколько новых творений "Ноля" и Чистякова - альбом "Что так сердце растревожено" и два сольных, Фединых диска в рамках проекта "Зеленая комната" - "За седьмым перевалом" и "Песни для друга, который любит рок". Это был еще узнаваемый фрагментами прежний "Ноль" и одновременно совсем иной, тяготеющий к затяжным инструментальным вставкам, явно окрепший по части исполнительского мастерства и в силу взросления и, наверное, не без учета конъюнктуры, потянувшийся к кавер-версиям советской эстрадной классики и интерпретации собственного раннего репертуара.

А на этой неделе Чистяков с единственным сольным концертом выступил в ЦДХ, где презентовал свою новую программу "Баян, гармошка и блюз". Нечто подобное он чуть раньше устраивал в Доме журналиста, но действо в здании на Крымском Валу выглядело, конечно, масштабнее.

Премьера программы сопровождалась и продажей в фойе очередного альбома Федора - "Подмосковные вечера". Из 9 треков, вошедших в диск, семь представляют инструментальные композиции, замешанные на американском (в самом широком смысле этого определения) народном фольклоре. Чистяков и ныне работающие с ним музыканты, очень совпадающие с Федором по энергетике, истово рубят ламбаду и танго, реггей и кантри, особо любимое в Джорджи и, а на выходе получается все равно ритм-энд-блюз, где баян и гармошка уравнены в правах. Две оставшиеся темы - "Темная ночь" Богословского, импровизировать на которую Чистякову чрезвычайно нравится, и "Подледный лов", записанный, видимо, специально для старых фанов "Ноля", чтобы они не думали, что совсем "прервалась связь времен".

Фанаты, кстати, так и не думают. Сейшен Чистякова в ПДХ сопровождался супераншлагом, восторженными выкриками с мест и шумными аплодисментами. Звук в этом странноватом зале, конечно, подкачал. Кроме акустики в ЦДХ лучше, право, ничего не играть. Однако фирменное чистяковское буйство с баяном и задумчиво-стебские комментарии практически к каждой песне сгладили впечатление.

Старинных хитов, сколь ни надеялись поклонники, дядя Федор спеть так и не удосужился. Зато признался, что проникся ныне детской поэзией, и вслед за песней на стихи Эммы Машковской прозвучала сага Корнея Чуковского о Бармалее в 4-х частях. В финале, на "бис", Чистяков вновь ударился в детство и вспомнил про "самый сказочный и небывалый, самый волшебный цветок". На том и разошлись. Загадочный Федор решил не переутомлять аудиторию и уложился в час. Преодолев легкое недоумение, собравшиеся хлынули из зала и принялись рьяно скупать любые диски "Ноля". Как видите, Чистякова гражданам по-прежнему не хватает...


Михаил Марголис

опубликовано в газете "Новые известия"
17.06.2000г