Ленинградскую группу «Ноль» пресса не балует вниманием, хотя всего за три года своего существования она приобрела немалую известность и снискала авторитет одной из ярких представительниц «русского рока».
Как появился коллектив? В чем секрет его популярности? Какие проблемы его волнуют? На эти и некоторые другие вопросы в беседе с нашим корреспондентом ответил лидер, вокалист и баянист группы «Ноль» Дядя Федор (Федор Чистяков).
— Федя, «Ноль», несмотря на свою молодость, уже довольно популярен среди советских любителей рока. И мне кажется, что не последнюю роль здесь сыграла необычность — использование баяна в качестве солирующего инструмента. Почему ты выбрал именно этот «непрестижный инструмент»?
— Когда я пошел в кружок учиться игре на баяне, мне было семь лет и, как ты понимаешь, в таком возрасте еще трудно реально оценивать свои желания. А потом родители просто настояли, чтобы я продолжил учебу в музыкальной школе. Да я об этом сейчас и не жалею. По идее я мог бы играть и на гитаре, чем, кстати, некоторое время успешно занимался — даже ходил в джазовую школу, но жизнь распорядилась так, что гитару пришлось отложить.
— А как появилась группа “Ноль»?
— Первые потуги организовать команду быпи очень давно — еще в седьмом -классе. Мы с ребятами собирались, колотили по чему попало и считали, что это настоящий рок! Года через два, вместе с нашим барабанщиком Алексеем Николаевым, мы попали в ВИА при клубе «Красногвардеец». Причем мне приходилось играть то на басу, то на «клавишах», то на гитаре. Впоследствии такая «многоплановость» пригодилась при записи первого магнитоальбома «Ноля» «Музыка Драчёвых Напильников», где я исполнял партии всех инструментов, кроме барабанов.
С него-то и началась по существу «Нулевая группа» — так мы тогда назывались. В начале 1986 года мы с Лешей пришли в студию звукорежиссера Андрея Тропилло и сказали, что у нас есть программа и мы хотим ее записать. Вообще-то Тропилло такой человек, что не с каждым будет работать, но в данном случае мы его смогли, наверное, чем-то «зацепить»...
— Однако уже в 1987 году газета «Смена» объявила «Ноль» «открытием года». Чем был вызван такой стремительный успех: магнитоальбомом или концертами?
— Концертами, конечно. Альбом до определенного времени просто «не шел», пока мы своими концертами не сделали ему рекламу. После первых удачных выступлений в рок-клубе и на 5-м ленинградском рок-фестивале, нас начали приглашать на гастроли. К тому времени в группе появился басист — Дмитрий Гусаков — и мы могли давать нормальные концерты. География поездок была очень обширна: от Камчатки до Литвы, и хотя концерты проходили не везде одинаково удачно, я думаю, что мы смогли обратить на себя внимание.
— Чем, по твоему, гарантируется успех гастролей?
— Прежде всего мастерством исполнителя. Но нельзя сбрасывать со счетов и такой момент, как организация гастрольной поездки. Если в новый город приезжает группа уже популярная, то в любом случае ее концерты пройдут более-менее удачно, если же эта группа еще никому не известна, то, при отсутствии хорошо продуманного маршрута поездки и соответствующей рекламы, она рискует потерпеть фиаско. Как пример можно привести наши гастроли в Литве в начале 1987 года. Поездка была построена таким образом, что нас возили по маленьким провинциальным городкам, где о «Ноле», естественно, и слыхом никто еще не слыхивал. На концерты приходило человек по 30, а работать все равно надо было — деньги-то уплачены. Пустые залы, холодноватый прием со стороны хозяев — в общем, было достаточно кисло. Такая игра никакого удовольствия не доставляла ни нам, ни им.
— И все же выступления на фестивале «Черноголовка 87», в Москве, Киеве подтверждали вашу все возрастающую популярность. В чем ее секрет?
— Никакого секрета нет. Просто мы стараемся делать что-то свое, не похожее на то, что делают другие группы. В то же время мы не останавливаемся на каком-то одном муэыкальном направлении. В нашем репертуаре есть и рок-н-ролл, и буги-вуги, и хард-рок, Определять же стиль в целом, по-моему, не имеет смысла. Да и не нужно. Борис Гребенщиков в свое время правильно сказал: «Наше дело играть, а определяют пусть критики»...
— Насколько я знаю, вы уже успели побывать в Чехословакии..
— Да, но гастролями это назвать нельзя. Мы ездили туда по частному приглашению и дали несколько чисто символических концертов в небольших студенческих клубах Праги и Братиславы.
— А вам не хотелось бы съездить за границу с нормальными гастролями?
— Я не считаю, что мы сможем произвести там сильное впечатление. Можно, конечно, воспользоваться волной повышенного интереса к русским, вызванного нашей перестройкой, заработать определенное количество денег и со спокойной душои ехать домой. Но это и все. Даже смешно предположить, что мы, ни с того ни с сего, станем там популярной группой. Тому много причин. И прежде всего — языковой барьер.
— Я знаю, что ты большое значение придаешь своим текстам. Существует ли какая-то конкретная их направленность?
— Есть, конечно, общие принципы... Но это только общие принципы. Я думаю, что любое ОКОНЧАТЕЛЬНО оформленное мировоззрение, принцип создает вокруг человека определенные рамки. И стоит тебе только втиснуться в них, как тут же начинаешь понимать, какую глупость совершил. Это касается не только жизненных устоев, часто оказывающихся неверными, но и творческой позиции. Так уж повелось, что рок считается музыкой протеста — вскрывающей, обличающей, бичующей. (Хотя, я не трактовал бы рок уж так односторонне. Если бы он все время занимался только разоблачитвльством, то быстро набил бы всем оскомину.) И даже, если теперь рокер хочет взглянуть на какие то вещи иначе, у него не всегда это получается: народ по-прежнему требует «крутизны» и «разоблачительства». Но нельзя же все время долбить одно и то же! Вот и получается, что мы частенько оказываемся пленниками собственными руками воздвигнутых рамок-принципов.
— Какие проблемы у вас существуют в плане творчества?
— Все те же, что и у любой другой группы: отсутствие репетиционной точки, аппаратуры, денег... В 1987 году, когда пришел первый успех, мы грешным делом вообразили, что уж теперь-то у нас все будет, но время идет, а... В общем, по нормальной русской традиции, мы, кроме как самим себе, никому больше и не нужны. И сейчас настал такой момент, когда нужно определиться и решить, что делать дальше.
— И что же дальше!
— Трудно сказать. До недавнего времени группа переживала тяжелые времена. После ухода в армию Леши Николаева у нас поменялось несколько барабанщиков — в разное время с нами играли Сергей Шарков, Александр Воронов, Вячеслав Никольчак. Причем каждому из нас приходилось постоянно преодолевать какие то барьеры, личные неурядицы и, естественно, все это не могло благоприятно сказываться на творчестве. По существу, группы, в том смысле, в каком ее нужно воспринимать, просто не существовало. Но теперь ситуация резко изменилась в лучшую сторону. Стабилизировался состав группы: я—вокал, баян; Дмитрий «Монстр» Гусаков — бас; Георгий Стариков — гитара; на барабанах, как и прежде, Алексей Николаев. Мы только что записали новый магнитоальбом (пока у него даже нет названия) и надеемся вернуться к насыщенной гастрольной деятельности. В общем, как показало время, неурядицы утрясаются, но музыка остается. И сейчас ясно одно: мы любим свое дело, а, значит будем играть.