Концерт Федора Чистякова и группы "Ноль" Выступление в ДК Горбунова 3 апреля 1998 года
Чистяков не сразу появился на сцене. Вообще, когда ему не нужно было петь или играть, Чистяков мгновенно исчезал со своего места. Вначале убегал в паузы со сцены (не меньше пяти раз), с завидной точностью подходя к микрофону в нужный момент, не ускоряя шага. Потом, ближе к концу дядя Федор заполнял паузы, бегая и прыгая по сцене, подыгрывая ударнику и т.п.
Черные ботинки и черная рубашка с жилеткой окаймляли белые штаны Чистякова, которые делали его максимально протеичным, все время реагирующим на изменение освещения. Он выглядел моложе всех остальных музыкантов - сущий мальчик, страшно краснеющий, начавший концерт со смущенной улыбки. Следует заметить, что все более и более активная к концу концерта моторика Чистякова - детская хаотичность (постучав на барабанах, он замялся, не зная куда деть палочки: замахнулся на зал, да бросил вбок), а не полускрытый эротизм обычных рок-звезд.
Электрогитарист двигался в целом меньше басиста - но очень по-роковому, так как его движения были движениями всего корпуса, тогда как басист - казавшийся залетевшим сюда с джазовой тусовки - умудрялся совершать массу ритмичных движений, не сдвигаясь с места - в основном головой.
Чистяков основную часть концерта был сосредоточен и серьезен - никакой мимики, никаких реплик в зал (первой репликой было "спасибо" при завершении концерта - только предварительном, так как далее был еще не один выход на "бис").
Чистяков не хотел петь свои хиты (спел лишь "Трамваи" и "Кислотный дождь"). На протяжении всего концерта самая бурная часть немногочисленной публики (всего на концерте присутствовало человек 200) скандировала "индейца!", "школу жизни!", "кошку!". Парочка наиболее веселых кричала "доктора!", что неплохо коррелировало с их состоянием (один слишком веселый медленно оседал, прислонившись к сцене, и в конце концов, когда он совсем опал, его оттащили охранники). Кричали одни и те же, от этого крика и употребления напитков их голоса в основном были совершенно хриплыми и невыразительными. Хотелось, конечно, им помочь из жалости. Кроме конкретных заказов, звучало еще "расслабься!", "отморозься!"; чем дальше, тем больше разочарованные поклонники "Кошки" материли Чистякова (один раз дядя Федя не выдержал и сказал в зал: "Люди, будьте реалистами - 25-ое число уже прошло, дворник давно уже повесился, школу жизни я уже закончил и пить тоже бросил"). Показательным для нынешнего времени и степени невменяемости фэнов было скандирование "Фе-до-ров".
Некоторые из известных песен группы НОЛЬ были исполнены в чисто инструментальных версиях. Вообще, Чистякова отталкивало не столько пение, сколько пение своих слов - когда пел "а-а-а", "тру-ла-ла" или "пам-пам-пам", он по-настоящему выкладывался, морщился, краснел и взволнованно двигался телом.
Кроме того, Чистяков спел несколько песен неопознанного происхождения, похожих на песни из советских кинофильмов - всякое "старый клен стучит в стекло", "там где ходишь ты - голые кусты, голые поля", "море позовет и мне пропоет...". Фонетика Чистякова как всегда точна в своей народности: "что так сердце растревижЕлось...".
А в конце было издевательство. Чистяков вышел на сцену и томил публику - "спою-не спою". "А, вы хотите чтоб я песню спел... как я раньше не догадался?" Спою - но не сейчас - или не спою - это напоминало и Моррисона на концерте в Майами (спеть? трусы снять? да, успели что-нибудь увидеть?), и взрослого, тешащего детей, но не желающего буквально исполнять их капризы, чтобы не разбаловать. Вместе с басистом он исполнял кусочки белиберды - вслух прикалываясь, что столько людей белиберду слушает - перемежая это отрывочными фразочками про жизнь, иллюзии, продукты в магазинах и т.п. (например, начал толкать "притчу" про белочку, которая "откуда-то себе откопала норку", но на середине запнулся). Еле-еле спел кусочек "Кошки", и закончив словами "порошок не поможет, доктор не спасет" ушел со сцены. Видимо, он готов был пойти навстречу людям и спеть нормально, но обиделся на невменяемость аудитории, неспособной затихнуть на просьбу затихнуть или не подпевать на просьбу не подпевать - и отвечал подростковой защитой - то есть стебом.
Есть замечательная песни группы "Алоэ", там поется: "Здравствуй, Ной, меня зовут Ноль, не гони меня, найди мне место". Чистяков нашел выражение для эдакого смачного экзистенциального Ноля, заявляющего свое право на существование. Это про инвалидов нулевой группы, завернутых на 90 градусов ниже ноля. Кричат, вылезая из утроб: "Я только что родился, но я уже человек!" (песне про инвалида нулевой группы - "но я хочу-хочу-хочу-хочу"). Но всем им на удивление весело - вот даже и "в домах призренья веселятся старики". Тела нулевых героев насквозь, подчеркнуто нетелесны, какой-то дурно работающий протез, станок, заводная машинка: "пластмассовые руки, деревянные глаза", "в моей душе садится моих чувств аккумулятор", болты вместо половых членов ("Вперед, болты!"), см. также целый ряд сравнений, начинающийся со слов "наши лица как коробки". Убогость всего хозяйства очевидна. "Такая она уж слепая, глухая уродина - ну а любить-то мне больше и нечего". Реальность дороже ее оценки - замечательное открытие Чистякова. Ценящий взгляд прибирает и хозяйским глазом находит место и для современной языковой неряшливости - все эти "как бы гитарочки", "как бы струночки". Суета подводит многих невнимательных, а Чистяков на полу, в грязи отыскивает самое главное - эротические символы в "симпатичной колбаске", которая так нравится девочкам ("10.40 палка"), культурного героя в докторе Хайдере, который за всех за нас начал есть - лучшая иллюстрации к рассуждениям о мифологической победе Спасителя над смертью через еду.
Чистяков свои тексты уже настолько нашел, что и петь больше не хочет. Достаточно музыки - Баха в эдаких обработках "для радио". Может, боится ступить обратно. Не так уж важно. Говоря объективно, редко какой современный певец-сочинитель-музыкант был удачно креативен больше нескольких лет. Не хватает скорее свойств сильной личности, чем "таланта". Есть и другая проблема - толпа, старые ценители, отворачивается от творящего. Это происходило со многими, достигшими зрелости - хотя бы с Пушкиным или Боратынским. У Чистякова есть воля идти дальше, не оборачиваясь на негодование старых поклонников. А эта воля и есть главное, что подводит создающего человека к той черте, когда уже ясно, что он состоялся.