Был такой период в судьбе, поразительно рано (в 16-летнем возрасте)
пробравшегося в авангард отечественного рок-н-ролла, питерца Федора
Чистякова, когда всем показалось, что для музыки и вменяемой общественности
он навсегда потерян. А если и не навсегда, то все равно на такое время, по
прошествии которого или Федя уже не сумеет по-настоящему восстать из пепла,
или публика его, нового, не воспримет.
Лидер безбашенностью крушившего стереотипы "Ноля" со своей "Музыкой
драчевых напильников", "Северным буги", "Песней о безответной любви к
Родине" и прочими бесподобными опусами отметился в нашем перестроечном
рок-ренессансе быстро и ярко. Группа заимела всенародный хит "Иду, курю" и
даже клип раньше многих, более авторитетных и возрастных команд. Самое
интересное, что и до, и после песни "Иду, курю", в течение 2 - 3 лет,
"Ноль" выдавал альбомы исключительно хитовые, где звучали легендарные ныне
темы: "Инвалид нулевой группы", "Доктор Хайдер", "Человек и кошка",
"Вперед, болты!", "Песня о настоящем индейце", "Улица Ленина" и т. д.
Мрачный гротеске наркотическим налетом, приправленный колоссальным драйвом
и революционно, для рок-н-ролла, солировавшим баяном запоминался сразу и
почти не вызывал антипатий у меломанов с различными вкусами.
Возможно, стремительность взлета и "меткая стрельба" в дебюте как раз-таки
и повредили "Нолю". Группа, конечно же, вошла во все анналы, но сгорела,
как спичка. Чистяков, под воздействием разнообразных веществ и
обстоятельств, погружался все глубже в иную реальность. Начались рассказы о
его сражениях с нечистой силой, о попадании то ли в тюрьму, то ли в дурдом,
потом пришел черед монашества или сектантства. Короче, народ врубал старые
записи "Ноля" и перемалывал свежие, прикольные слухи о чистяковском бытие.
Однако пробил час, и дядя Федор вернулся из психоделических странствий.
Сначала он отдал дань произведениям, на которых учился в музыкальной школе,
и записал не вызвавший положительного резонанса экспериментальный диск
"Когда проснется Бах". Зато позднее, в 99-м, на лейбле "Отделение ВЫХОД",
вызывающем уважение своей репертуарной ориентацией, один за другим вышли
несколько новых творений "Ноля" и Чистякова - альбом "Что так сердце
растревожено" и два сольных, Фединых диска в рамках проекта "Зеленая
комната" - "За седьмым перевалом" и "Песни для друга, который любит рок".
Это был еще узнаваемый фрагментами прежний "Ноль" и одновременно совсем
иной, тяготеющий к затяжным инструментальным вставкам, явно окрепший по
части исполнительского мастерства и в силу взросления и, наверное, не без
учета конъюнктуры, потянувшийся к кавер-версиям советской эстрадной
классики и интерпретации собственного раннего репертуара.
А на этой неделе Чистяков с единственным сольным концертом выступил в ЦДХ,
где презентовал свою новую программу "Баян, гармошка и блюз". Нечто
подобное он чуть раньше устраивал в Доме журналиста, но действо в здании на
Крымском Валу выглядело, конечно, масштабнее.
Премьера программы сопровождалась и продажей в фойе очередного альбома
Федора - "Подмосковные вечера". Из 9 треков, вошедших в диск, семь
представляют инструментальные композиции, замешанные на американском (в
самом широком смысле этого определения) народном фольклоре. Чистяков и ныне
работающие с ним музыканты, очень совпадающие с Федором по энергетике,
истово рубят ламбаду и танго, реггей и кантри, особо любимое в Джорджи и, а
на выходе получается все равно ритм-энд-блюз, где баян и гармошка уравнены
в правах. Две оставшиеся темы - "Темная ночь" Богословского,
импровизировать на которую Чистякову чрезвычайно нравится, и "Подледный
лов", записанный, видимо, специально для старых фанов "Ноля", чтобы они не
думали, что совсем "прервалась связь времен".
Фанаты, кстати, так и не думают. Сейшен Чистякова в ПДХ сопровождался
супераншлагом, восторженными выкриками с мест и шумными аплодисментами.
Звук в этом странноватом зале, конечно, подкачал. Кроме акустики в ЦДХ
лучше, право, ничего не играть. Однако фирменное чистяковское буйство с
баяном и задумчиво-стебские комментарии практически к каждой песне сгладили
впечатление.
Старинных хитов, сколь ни надеялись поклонники, дядя Федор спеть так и не
удосужился. Зато признался, что проникся ныне детской поэзией, и вслед за
песней на стихи Эммы Машковской прозвучала сага Корнея Чуковского о
Бармалее в 4-х частях. В финале, на "бис", Чистяков вновь ударился в
детство и вспомнил про "самый сказочный и небывалый, самый волшебный
цветок". На том и разошлись. Загадочный Федор решил не переутомлять
аудиторию и уложился в час. Преодолев легкое недоумение, собравшиеся
хлынули из зала и принялись рьяно скупать любые диски "Ноля". Как видите,
Чистякова гражданам по-прежнему не хватает...
Михаил Марголис
опубликовано в газете "Новые известия" 17.06.2000г