По-настоящему хиппистский альбом, насыщенный флюидами любви, бескорыстной доброты, безоглядной доверчивости и ранящей открытости. Для удобоваримости и мягкопрожевываемости альбом красиво и неприкрыто украшен длительными цитатами (музыкальными и текстовыми) из творчества тотемов хиппизма - битлосов и пинкфлойдов. Недаром, видать специально для лохов (типа меня), некоторые песни прямо так и названы – «Субмарина» и «Пинк Флойд».
Заметим, что это никак не выпад в сторону указанных инструментальных шедевров. Наверное, дядя Федор правильно сделал, что невольно (или преднамеренно) подобрал для выражения своего сегодняшнего состояния более-менее роковую форму. Отказавшись от явно нежанровых (а, значит, и несъедобных) хоралообразных форм, питерский суперталант вспомнил, что слава Иисусе, были такие человечки – хиппи, и были они очень полезные, наивные, смешные, беззащитные, а потому и вымерли все.
Ура! Дядя Федор оценил блюзовые музыкальные форматы – в данном альбоме игра спинным мозгом чувствуешь, что вот-вот и всплывет Кожекин со своей губной гармошкой. На это будет после. А пока отличный альбом «Песня для друга...»
Бесхитростные и недвусмысленные названия песен альбома в точности передают и общий настрой всего альбома. Дядя Федор попытался написать общую (очень общую) картину греховного бытия подлунного мира и свой взгляд на нее, без особого высокомерия и заносчивости.
«Чудесный день» — отличная вещь, неуемно напоминает незабвенную битловскую «Люси в облаках», чувствуется, дядя Федор специально это подкузьмил. Возвышенная, хрустальная мелодия, сакральный текст без нарочитости, навязчивости и прочих минусов служителей культа.
«Ихтиандр» - «Человек-амфибия» в интерпретации дяди Федора приобрел свой особенный сюжет и смысл. Немножко цинизма, развязности, максимум драйва, отличная блюзовая гитара, сдержанный вокал - чем не Клинт Иствуд на своем муле в мексиканском плаще? Отличный боевик.
К слову сказать, прослушивая весь альбом Чистякова, начинаешь припоминать, что, в принципе, дядя Федор давно писал подобные мелодии. Для данного альбома в качестве примеров могут отлично послужить «Море» (из «Северного буги»), «Все будет хорошо» (из «Сказок). Меломаны со стажем уже живо себе представили ауру альбома, для утонченности и изысканности которой явно не хватает лишь переборов арфы – «на …уя мне арфа, право!».
«Рассвет», «Радость», «Осень» - песни примерно одного плана - достаточно эмоциональные, расторможенные философские вещи, полные красивого мелодизма и захватывающего диалога баяна и гитары. Все в кайф.
И вот, наконец. мне предоставляется возможность слегка поспорить с Ф.Чистяковым — переходим к одной из программных вещей «Верещагин». Сразу хочу сказать, что песня не вызывает ни малейших упреков по ее мелодико-поэтически-драйвовых характеристиках. Смущает (вернее, возмущает) основополагающая идея песни.
Короче говоря, в песне «Верещагин» поется про кора6ль, плывущий явно на смерть, но где идет угарный оттяг: бухло, девки, свободные каюты для задушевных разговоров и все такое прочее. В общем, картина, полная разврата, великолепия и трагичности. «Титаник» одним словом. И вот один из уважаемой публики, обладая даром предвидения (или его за…бал подобный нездоровый образ жизни), решает слинять с этой шхуны. Он берёт себе для компании ещё пару таких же как он, и гребет, что есть силы, прямо перпендикулярно опасному курсу означенного судна. При этом он не осуждает (!!!) веселье оставшихся на корабле смертников. Дескать, чем бы дитя ни тешилось…
Ну, и над всем этим реет эффектный рефрен:
«Верещагин покидает баркас...»
Песня явно автобиографичная, или, как было сказано выше, программная. И тут при моральной оценке данного сюжета в ход вступают какие-то глубокие присущие лишь конкретному человеку императивы. Вообще-то Верещагин - стало именем нарицательным в русской культуре, причем положительным, возвышенным именем. Почему-то думается, что если бы русский таможенник знал, что баркас заминирован, он всё равно не покинул его. К этому подсознательно подводят авторы фильма. Отказываясь оценивать выбор Чистякова, проиллюстрированный в песне, хочется вспомнить издавный спор Романова и Макаревича. Вспомните, Макаревич крыс, покидающих обреченный корабль, называл совестью и спасением нации, а Романов — «то ли птицы летят перелетные, то ли крысы бегут с корабля». Можно ещё вспомнить песню земляка Чистякова – Задерия» «мы танцуем на палубе тонущего корабля!» То есть тема-то достаточно актуальная и живая для того, чтобы её касались художники. Я не могу обвинить Чистякова за его благоразумное дезертирство с обреченного корабля саморазрушающихся рокеров и им сочувствующих.
«Каждый, право, имеет право...»
Мне просто неловко, когда такой благоразумный, безусловно, поступок, связывают с символом, призванным олицетворять нечто героическое и самопожертвенное.
В остальном, повторяюсь, отличный альбом.
Даже можно сказать, что если бы не было вышеназванной коллизии, то это был бы не чистяковский альбом, а другого, более благополучного в житейских мытарствах человека.
Философ Крюгель
Федор Чистяков «За седьмым перевалом»
1.Introduction
2.Старый клен
3.Темный вечер
4.Темная ночь
5.Царевна-несмеяна
6.Ой,цветет калина/ой, мороз,мороз
7.Самый красивый цветок
8.Across the Universery
9.Что так сердце растревожило
10.Первая любовь
Альбом можно целиком включать в учебные пособия для самостоятельного обучения игры на баяне. Под стать и репертуар: всё сплошь песни советских и народных композиторов. В меру импровизации, в меру энергетики, всё больше спокойного классицизма и уверенной техники. Да, что-то прибило дядю Федора на образцовые номера!
Впрочем, ничего удивительного, «За седьмым перевалом — вполне закономерное продолжение проекта 3ЕЛЕНАЯ КОМНАТА и его первого детища «Когда проснется Бах». Там, если помните из репертуара советских композиторов была песня про оленя.
Правда, все же на этот раз альбом более живой получился: насыщен разными слайд-гитарами, балалайкой и энергичными ритмами (относительно, конечно, энергичными). Хороша блюзовая вариация «Темной Ночи», дядя Федор таки смог наполнить ее недостающей лирикой, свободной от фронтового колорита. Если уж взялся Чистяков за инструментальные номера, то они у него получаются весьма оригинально и здорово, хотя чего уж греха таить и скучноватые. Мне лично по душе пришелся блок народных Ой-песен.
Наверное, старые песни в исполнении задумчивого, сосредоточенного, серьезного, хлебнувшего немало в своей жизни Ф.Чистякова более придутся по душе старшему поколению, нежели чиграковские не особо печальные «разнузданные» номера.
Тарас Бульба
Р.S. А вообще, если честно, не понять мне, видать, некоторых рокеров. Из крайности в крайность: сначала подробные песни «про болты» с одновременным веселым образом жизни (без осуждения!-Тарас Бульба), потом, раз! — и убирают из своих прошлых хитов слово «дерьмо» и обогащают их совершенно иным неуместным, но поучительным смыслом. А то еще: поет-поет парень о некрофилах, некроминетах, психопатологиях, извращениях разных, подробно опять же это все описывает, что волосы встают дыбом, потом, раз - и вот он, уже в другом обличье, «straight edge», мясо-вредно, и «я их, дятлов, просвещаю на собраниях различных...» Или сначала поет ужасно «остроумные» песни про инвалидов - участников ВОВ, а потом видит во всех и в каждом - закоренелых фашистов!
Поневоле вспомнишь неза6венного Климова с его тезисом единства и борьбы противоположностей в «специальных людях», грешниках-святых.