«…В 92-м году в качестве моей заработной платы был записан первый альбом Рады и "Терновника" "Графика".
Потом я решил записать там Силю в сопровождении группы "Ноль". Они уже записали в Ленинграде четыре песни в составе Силя-Фёдор-Монстр-Николс (то есть по инструменталу это был, скорее "Ноль", но, тем не менее, это был "Выход" - и сочеталось всё вполне органично). Мамонов Силю любил, а в 86-м году, когда Силя увлёкся игрой на басу, он даже пытался напроситься в басисты группы "Звуки Му", но это место было твёрдо занято Сашей Липницким.
В общем, приехал Силя, приехал "Ноль" - и мы начали писать ритм-секцию. В Ленинграде за пультом сидел Федя, а здесь пульт был Мамоновский - и кто за него сядет, было не совсем понятно. По этому поводу между Федей и Петром состоялся ничего не значащий диалог:
- Петя, а кто будет за пультом?
- Ну, я не знаю... Как будет лучше?
- Я так врубаюсь, что, наверное, ты. Поскольку ты - хозяин студии...
- Ну, давай я.
Возможно, если бы мы посадили Федю за пульт, всё бы сложилось по-другому, но, скорее всего, конечный результат был бы тот же.
Пока писалась ритм-секция, мы с Федей ходили по Кутузовскому проспекту и, по-моему, что-то покупали. Потом вернулись в студию - и Федя постепенно начал мрачнеть. Первый день записи закончился - и мы пошли к моему другу, который жил тогда на Кутузовском. Там мы погуляли "в лёгкую", а когда собрались уходить, Федя вдруг говорит:
- Я больше в эту студию не пойду.
- ?-?-?
Особо внятных комментариев не последовало, но мы не стали давить, надеясь, что Федя всё-таки смягчится и не станет заваливать нам то, к чему мы готовились довольно-таки тщательно. Потом, в метро, я попытался осторожно спросить Федю, но он ответил мне очень раздражённо - и Николс, который учился с Федей в одном классе и имел с ним отношения самые простые, тут же отреагировал на это примерно так:
- Федя, ты что, давно по ..алу не получал, что ли?
- Ну, не получал, не получал! Ну, дай мне по ..алу, дай!
В общем, всё было непонятно. Это был 92-й год - и мы ещё не знали, что Федя собирался "зарезать ведьму" и, наверное, не мог ни о чём думать, кроме этого. Я спросил у Сили, что он думает по этому поводу:
- Я думаю, что один из нас оказался мудаком, и я даже точно знаю, кто это...
Потом Федя сказал ребятам, что "Мамонов сидит в своей студии, как Кащей Бессмертный на сундуках". Почувствовала Федина больная душа, что в атмосфере Петиной берлоги есть что-то не то - и не смогла там остаться. Хотя до того Мамонов был одним из любимых Фединых Авторов.
Петя и сам очень расстроился - и пытался как-то выйти из ситуации. Говорил Силе: "Серёж, давай попробуем сами записаться. Я тебе помогу..." Но Силя очень сильно обломался - и менять коней на переправе ему совсем не хотелось…
…Подобную ситуацию я перед этим наблюдал в группе "Ноль". Став христианином, Федя Чистяков отрёкся от "Ноля" и не хотел, чтобы старые альбомы издавались. Но группа не захотела хоронить своё прошлое - и Федя был, говоря по-простому, "послан". На моём месте упрекать ребят в том, что они поступили некорректно по отношению к Автору, было бы цинично, потому что я же этой ситуацией и воспользовался, издав основную часть наследия "Ноля" и заработав на этом денег. В своё оправдание могу сказать, что деньги я, конечно, люблю, но "Полундру!" и "Северное Буги" я люблю намного больше и совсем другой любовью, и мне было бы страшно обидно, если бы Федя похоронил эти альбомы. И кроме того, у них в группе были совершенно не такие отношения, как в "Звуках Му". В начале 90-х годов "Ноль" был исключительно спаянной, монолитной группой, как в музыкальном, так и в человеческом плане. Подобного коллектива я не встречал ни до того, ни после того.
Надо сказать, что Федя сопротивлялся недолго. Относительно наследия "Ноля" он остался при своём мнении - и денег с меня за издание старых альбомов не брал, сказав, что: "Я бы, конечно, не хотел... Но ведь это не только моё, так что все вопросы решай с Димой и Лёшей." Я страшно благодарен Феде и за то, что он так повёл себя в ситуации со своими друзьями, и за то, что он совершенно и не подумал обижаться на меня, хотя я и пошёл против его воли. Можно что угодно говорить про Свидетелей Иеговы (Федя уверовал именно в такого Бога), но, с моей точки зрения, Фёдор Чистяков стал христианином настоящим - и такие вещи, как "любовь", "терпимость" и так далее для него стали не ритуальным набором слов, а чем-то абсолютно реальным и естественным.
Наверное, это было лирическое отступление…»
Олег Коврига
опубликовано на сайте OYA.RU http://www.oya.ru/vyhod/propetra.htm