Федор ЧИСТЯКОВ. Реквием настоящему индейцу
В конце минувшего года Фёдор Чистяков презентовал слушателям в петербургском концертном зале у Финляндского вокзала новый сольный проект и свежеиспеченную пластинку "Ондатр". Предполагалось, что беседа с музыкантом будет посвящена непосредственно этому событию, но вышло иначе. Слишком значительны метаморфозы, произошедшие с экс-лидером группы НОЛЬ, слишком много вопросов возникает. Впрочем, Федор, кажется, нисколько не чурается прошлого, обстоятельно и подробно комментирует события, осознавая, сколь притягательна сила его тогдашнего образа. Впрочем, о последней работе, естественно, он говорит куда более увлеченно и живо.
"Ондатр"
Фёдор Чистяков: Звучит здорово: "Новый альбом Фёдора Чистякова — "Ондатр""! Вот как-то придумалось существо такое, которое живет в озере. Соответственно, одноименная песня — заглавная. Там описывается... я бы назвал эту песню "аудиофильмом" про Ондатра. Запись происходила примерно год — с сентября 2002-го по сентябрь нынешнего года. Все происходило на студии группы ДЕТИ. Там такой творческий коллектив — Петр Струков, Андрей Барановский...
FUZZ: A Расскажите о песнях, которые вошли в альбом.
Фёдор: Это новые песни. Концептуальность альбом обрел уже в процессе работы — постепенно несовместимые, на первый взгляд, вещи сложилось в единое целое. Там есть песни опять на полудетские стихи (например, на стихи Уолтера де ла Мера), одну песню я написал, Одну - Пётр Струков. Материал...разный. Объединяет песни наверное, только то, что все они показались мне чем-то близкими, и во время работы я попытался выстроить их в некую систему. По-моему, это удалось. Песни приобрели определенную эмоциональную окраску, и это очень жизненно оказалось.
FUZZ: Музыка для вас традиционная? Блюзы?
Фёдор: Ну, блюзовая основа, конечно... Хотя все песни достаточно монументальны, и как блюзовая группа это не звучит. Но вся сов-ременная музыка имеет блюзовые корни. И мы не исключение.
FUZZ: Какие-то современные технологии применялись?
Фёдор: Да. Различные петли, лупы, членение файлов на миллион кусков, их последующая сборка в любой конфигурации... Но тут надо сказать, что электронная музыка в чистом виде меня, скажем так, не удовлетворяет. Хочется, чтоб живое что-то было... И, я счи-таю большая удача, что сначала была проведена серьезная работа с живым материалом, с музыкантами, а уже на завершающем этапе альбом был препарирован при помощи компьютера и обрел еще и электронную окраску. Получилось эффектно.
FUZZ: Кто участвовал в записи?
Федор: Прежде всего, барабанщик Юрий Николаев. Наиль Кадыров — бас-гитара. Петр Струков выполнил удачные гитарные работы. Два клавишника — Владимир Савинков и Владимир Фёдоров. Я играл на гитаре, на баяне, естественно, немного на бас-гитаре... Петр Струков выступил на этот раз еще и в роли са-унд-продюсера или аранжировщика, — даже не знаю, как правильнее сказать. Просто я записал гитару, спел, а он уже дальше приглашал музыкантов и работал с ними — там были виолончелисты и так далее. То есть на том этапе работа происходила без меня фактически. Я только поглядывал в их сторону и, в основном, одобрительно кивал, потому что мне все это, за исключением каких-то отдельных моментов, нравилось... Сводить я все взялся сам, потому что уже имел некоторый опыт экспериментов в этой области. И три месяца, все лето, сидел над этим. Это много. Но удалось сделать так, что все нравилось.
FUZZ: Альбом заявлен как сольник — почему?
Фёдор: А почему нет?
FUZZ: Ну, существует проект ЗЕЛЕНАЯ КОМНАТА...
Фёдор: Название ЗЕЛЕНАЯ КОМНАТА было придумано для реализации моих сольных проектов. Честно говоря, оно меня не очень устраивало. На афишах все равно писали "Фёдор Чистяков". И я решил: пусть так и будет. Все понятно, никакой путаницы.
Новое и старое
FUZZ: Концертная деятельность подразумевает наличие стабильного сопровождающего состава. Он существует?
Фёдор: Да. Состав теперь выглядит так: барабаны-бас-гитара-кла-вишные и баян/акустическая гитара. Наиль Кадыров и Юрий Николаев участвовали в записи и как-то прониклись этим делом. Мы еще раз встретились, все обсудили и решили попробовать... На клавишах играет Игорь Рудик (раньше он участвовал в группе ДЕТИ). Мне кажется, ансамбль интересный. И высокопрофессиональный, стоит добавить.
FUZZ: На концертах, помимо новых композиций, звучат и старые, в том числе нолевские песни. Это приемлемое сочетание?
Фёдор: А это вызывает какой-то дискомфорт?
FUZZ: Да нет. Это желание сделать старые вещи в более современной обработке или своеобразная дань поклонникам НОЛЯ?
Фёдор: Пожалуй, и то, и другое. Новые версии старых песен, я считаю, очень хороши. Они хорошо принимаются на концертах... И, в конце концов, я принципиально не против того, чтобы петь старые песни. Проблема в том, что большинство из них... Я просто не хочу об этом больше петь, если можно так выразиться. Не потому, что это плохие песни. Нет. Просто эти темы меня на сегодняшний день не устраивают. И я не хочу заниматься какими-то компромиссами — переделывать старые песни, частично переписывать слова. Это несерьезно. Это было, но уже стало историей. Пусть историей и остается. Была у меня попытка переделать песню "Человек И Кошка". Я изменил слова: "Не поможет порошок, доктор не спасет". Но почувствовал некое неприятие этой версии со стороны слушателей. И, потом, старая версия давно укоренилась в чьих-то мозгах, стала каким-то символом, и тиражировать новый вариант было бы просто глупо... Таким образом, у нас в репертуаре остались две песни группы НОЛЬ — "Кислотный Дождь" и "Трамваи". Я классифицирую их как "песни о природе". Дело в том, что в свое время я жил на Охте — такой рабочий район, все страшное, валяются какие-то железяки, трубы. И вот осенью деревья голые, листья облетели, всю эту дрянь развозит — как в фантастическом фильме: Земля после нашествия инопланетян. Или после ядерной катастрофы... Вот и песни соответствующие я писал. Ну... сейчас их тоже с удовольствием исполняю.
FUZZ: Часть вашей бывшей аудитории до сих пор не приемлет то, что вы делаете сейчас...
Фёдор: Ну, году в 1997-м это было вообще что-то страшное. Постоянный свист в зале. Но дороги-то назад не было... Многие, правда, подходили после концерта, благодарили, сожалели о том, что "все время кто-то свистит". То есть мнения разделились. А сейчас... Думаю, новая программа уже нашла своего слушателя. Это нормально, — все встало на свои места. Негативных моментов, вроде бы, нет. А раньше, конечно, тяжело приходилось...
Пристрастия
FUZZ: О музыкальных пристрастиях. Что вы сейчас слушаете?
Фёдор: Мне кажется, здесь нужно говорить даже не о том, что я слушаю сейчас, а о тех авторах, на которых я вырос... На меня сильно повлияли DEEP PURPLE. Задет был арт-роком в лице GENESIS и YES. А сейчас мои вкусы колеблются от поп-музыки типа DIRE STRAITS до, например, джаза.
Проекты
FUZZ: По поводу предыдущих альбомов. Проект БАРМАЛЕЙ ИН-КОРПОРЕЙТЕД — почему вдруг появились детские песни?
Фёдор: Так бывает: начинаешь что-то делать и сразу чувствуешь, что попал в точку. Так вот с этими стихами получилось — сел, открыл сборник, и одну за другой набренчал. Все как-то очень удачно сложилось.
FUZZ: Дети слушают?
Фёдор: Да, им нравится. Хотя, по-моему, получились детские песни для взрослых. С эдакой изюминкой.
FUZZ: А проект БАЯН, ХАРД ЭНД БЛЮЗ?
Фёдор: Это был этап в становлении этого моего сольного творчества. И этап значительный. Когда я перестал с группой НОЛЬ сотрудничать, после всех этих моментов пресловутых, я и сам толком не понимал, куда и зачем двигаться. И надо ли вообще двигаться? Состояние очень непонятное. Я в полном одиночестве записал на портастудии альбом "Песни Для Друга, Который Любит Рок". Это был уже 1999 год. И неожиданно позвонил Вовка Кожекин, наш блюзовый гармошечник из Москвы. Сказал, что слышал альбом, предложил поиграть вместе. Он нашел людей, которые были готовы нас поддержать. Мы попробовали... Это было просто супер! Молодые ребята — живые, энергичные, свободно импровизирующие. Устроили сессию, буквально одну репетицию и сразу концерт сыграли. Всем было интересно играть вместе. А для меня это был глоток свежего воздуха — просто уже сама ситуация доставала. Я думал: "Неужели ничем другим нельзя в жизни заниматься, кроме как "Иду Курю" играть?" Оказалось — можно.
FUZZ: А сколько вы альбомов после НОЛЯ записали?
Фёдор: Шесть альбомов и два концертника, записанных в "Зоопарке". Плюс "Ондатр".
Убеждения
FUZZ: Уйдя из НОЛЯ, вы пережили глубокий нравственный кризис. Выйти из него вам помогла вера. Можно ли так говорить?
Фёдор: Да, разумеется. Я вышел из кризиса только тогда, когда стал изучать Библию.
FUZZ: При этом религиозная тематика в вашем творчестве отсутствует...
Фёдор: На это есть ряд причин. Как ни крути, я занимаюсь шоу-бизнессом, то есть что-то продаю и т. д. А то, что имеет отношение к Богу, не должно иметь связи с коммерцией. Это первое. Второе — я музыкант и не хочу слушателям навязывать свои взгляды. Специально петь об этом не надо. Достаточно того, что люди знают, каких убеждений придерживаюсь я. Они могут делать выводы... Но, вообще-то, мы сейчас не о том заговорили. Не хотелось бы, что бы моя музыкальная деятельность становилась полем для религиозных дебатов.
Альбомы НОЛЯ
FUZZ: Несколько ретроспективных вопросов. В частности, о студийных работах группы НОЛЬ. Все началось с "Музыки Драчевых Напильников"...
Фёдор: Да. Это первый альбом. Он был записан в студии у Андрея Владимировича Тропилло. Такая "курсовая работа". Проба пера.
FUZZ: Основу многих "бестов" составляют ваши концертные записи. НОЛЬ играл изобретательно и с ураганной знергией. Например, в Шушарах...
Фёдор: Ну, тогда группа была на подъеме, все получалось. Моло дость, успех. Приятно. Вышли какие-то сопляки играть neред АЛИСОЙ и всех убрали — это воодушевляло. Хвалили очень. После концерта на 5-м фестивале Ленинградского Рок-клуба нам вообще устроили овации. Короче, все это игралось на огромном эмоциональном подъеме.
FUZZ: Почему альбом "Сказки" был записан только через три года?
Фёдор: Там длительное время были проблемы со студией. В то время ведь все было не так, как сейчас — ни денег, ничего. Долгое время не складывалось. Потом, наконец, была организована запись в студии ЛДМ. Под сценой, под амфитеатром она находилась. И там же был записан альбом "Северное Буги" — по накатанной дорожке, так сказать.
FUZZ: "Северное Буги" получилось более цельным...
Фёдор : Мне трудно анализировать. То, что я тогда делал... Не могу сказать, например, что я сознательно к чему-то шел. Просто это была как бы игра. Мне было интересно. Я был не очень терпелив, хотел ось все побыстрее делать. Поэтому какие-то песни более тщательно прорабатывались, а какие-то получались в виде дове-сков... И, потом, в то время ведь не было такого понятия "шоу-бизнесс". Для меня это вообще было чуждо. Смешно, но я искренне ве-рил в рок-н-ролл — что его надо делать не за деньги, что во всем этом есть что-то очень важное... И какие-то вещи — промоушн, продюсирование — принимали в то время чудовищные, уродливые формы. Продюсеры хотели сделать из нас каких-то НЕОНОВЫХ МАЛЬЧИКОВ — они воспринимались не иначе как враги и идеологические диверсанты. Мы были как бы в оппозиции.
FUZZ: To есть, созданный вами тогда имидж...
Фёдор: Это была игра, в правила которой я искренне верил.
О безответной любви
FUZZ: В альбоме "Песни 0 Безответной Любви К Родине" серьезные темы затронуты. И по музыке он разительно отличается от предыдущих. Как сложился этот диск, и был ли для вас предсказуем его коммерческий успех?
Фёдор: Нет, коммерческий успех предсказуем не был. Я был молодой, слушал много разной музыки, и услышанное хотел немедленно воплотить. Тогда я открыл для себя акустические коллективы, ирландцев. На запись были приглашены перкуссионист, балалаечник... Получился полуакустический альбом. Коммерческий успех... Странно... Творчество группы НОЛЬ не посвящено, так скажем, марихуане. Но вот на этом альбоме появилось три песни, потому что я тогда этим сильно увлекался и хотел как-то отразить эту тему в творчестве на уровне своего понимания вопроса. Интересно, что эти-то песни и стали самыми популярными... И большинство людей так и не поняло, что группа НОЛЬ — это совершенно другое, в общем-то. Удивительно и труднообъяснимо для меня.
FUZZ: Еще там была затронута тема патриотизма.
Фёдор: Это было обусловлено в некотором роде тем "народным" имиджем, который был тогда у группы. И родилась песня об этом. Помню, написал ее во Франции, ночью, в гостинице... Просто когда мы приехали за границу — у меня было такое чувство: ну и урод же я! То есть чувство своей полной неполноценности. Тогда казалось — вот, живут люди! А я... непонятно что. Почему? Размышления на эту тему в песню и вылились. Про "тяжелое детство — деревянные игрушки". И эта песня — не о любви к Родине, а о какой-то безысходности. О чувствах человека, который патриотом является оттого, что ему просто больше ничего и не остается.
Кризис
FUZZ: Все вместе — вера в сомнительные ценности, соответствующий образ жизни — привели к кризису, к развалу группы. Можно так говорить?
Фёдор: Именно. Я действительно очень серьезно относился ко всему, что я делаю, и с течением времени стал просто деградировать. Можно сказать, что тот персонаж, которого я создал, стал мешать мне адекватно воспринимать окружающую действительность...
FUZZ: "Настоящий индеец"?
Фёдор: Да-да. Я пытался как-то осмысливать жизнь с его позиций — у меня ничего не получалось. И бравада в песнях, она, на самом деле, сопровождалась постепенным распадом личности. Было чувство полной личной никчемности. Это заводило меня все дальше и дальше — стихи Джима Моррисона и т. д. Начитавшись его стихов, я "приплыл" уже совсем. Стало совсем плохо.
FUZZ: Тогда и был записан альбом "Полундра"?
Фёдор: Да. Запись "Полундры" — это был уже... смертельный вопль. В альбоме, мне кажется, чувствуется этот конфликт между моим лирическим героем и мной самим. Я помню, в то время мы еще играли концерты. Я пытался вести себя уж совсем отвратительно — матом ругался постоянно, разве что не испражнялся со сцены. Постоянно был сильно пьян. Пел песни, которые разрывали мне сердце — я ожидал какой-то соответствующей реакции. Но после концерта ко мне подходили довольные улыбающиеся дамы и говорили: "Ах, Фёдор! Это настоящее искусство!" А я про себя думал: "Идиоты! Что тут может нравиться? Вы с ума сошли, это же конец!" Это и был конец, собственно. Потом вся эта история небезызвестная последовала.
После НОЛЯ
FUZZ: В 1995-м вас настигла популярность уже несуществующей группы?
Фёдор: Популярность этих песен меня не радовала. Для меня это было продолжением той жуткой мистификации, дурацкой истории, в которой я не видел никакого смысла.
FUZZ: Тогда у вас было такое... отчужденное состояние.
Фёдор: Да, я был не в ладах ни с самим собой, ни с окружающей действительностью. Не мог понять, что делать, как жить. Чувствовал, что не состоялся как "настоящий индеец", что все, что сочинил — это какой-то бред...
FUZZ: Была ведь предпринята попытка записи с музыкантами НОЛЯ...
Фёдор: Это было на альбоме "Что Так Сердце Растревожено". В принципе, это был сольный проект. Попытка совместить мои уже изменившиеся взгляды и старую форму. С музыкантами НОЛЯ я записывал три песни. Ребятам не нравилась идея петь старые советские песни, хотя они, в общем, старались. Но в целом это было не то. Не вливают старое вино в новые мехи.
FUZZ: Последний вопрос, который не задать невозможно: есть ли вероятность воссоединения НОЛЯ хотя бы на один концерт — пусть в рамках каких-нибудь юбилейных торжеств?
Фёдор: Как вы себе это представляете? Боюсь, что разочарую поклонников группы НОЛЬ, но это невозможно. Я не могу петь "Песню 0 Настоящем Индейце" или, например, "Имя". И не хочу. Не хочу больше влезать в эту шкуру и испытывать эти чувства. У меня другая жизнь. При всем моем уважении — и к музыкантам НОЛЯ, и ко всем поклонникам группы, — я не могу, не хочу этого делать. И не стану. Это было бы лицемерием.
беседовал Александр ПОЛИЩУК
опубликовано в журнале FUZZ №2
http://fuzz-magazine.ru/magazine/2004/1-04/2104-2009-08-27-13-16-22
февраль 2004
На сайте журнала Fuzz ошибочно указано, что интервью опубликовано в №1 2004. На самом деле №1 - спецвыпуск, посвященный Янке Дягилевой
