Он успел побывать и настоящим индейцем, и пациентом психиатрической лечебницы, и подсудимым по делу о покушении на убийство.
В 1985 году на сцену ленинградского рок-клуба вышел румяный паренек с баяном и начал играть рок. Группу «Ноль» принялись носить на руках и носили до тех пор, пока в 92-м ее лидер Федор Чистяков не попытался уничтожить все свои страхи и разочарования, перепилив женщине горло...
Мы встретились с ним в кафе, которое, по словам Федора, хорошо тем, что «тут не слышно никакой музыки».
— Объясните, каким образом вообще творческий человек может взять и перестать писать песни?
— Вам сколько лет?.. В двадцать два я бы тоже плюнул в лицо тому, кто сказал бы мне, что я когда-нибудь все это брошу. Но жизнь идет, времена меняются... Очень важно, чтобы в жизни человека что-то менялось. Может ли вообще музыка быть главным в жизни? Мне кажется, что вот хотя бы люди должны быть важнее. Допустим, у Джона Леннона был такой период, когда он совсем перестал играть и стал заниматься воспитанием сына. У многих это вызвало возмущение, а он говорил: «Для меня сейчас вот это самое важное в жизни!». Что тут можно добавить?..
— Вы вообще интересуетесь музыкой в настоящее время?
— Да практически нет! Так... (Долгая пауза.) Нет, не интересуюсь! Последнее время стал просто радио слушать. Даже не то что слушать, а так, стоит оно себе в углу, чего-то булькает — и хорошо.
— Ну хорошо, допустим, имидж рок-музыканта плохо соотносится с образом жизни верующего человека. А как же стихи?
— Какие стихи? Я абсолютно уверен в том, что стихов я никогда не писал. У меня язык не поворачивается назвать это поэзией. Я сочинял тексты песен. Стихи все-таки имеют непосредственную ценность как слово, а тексты песен без музыки теряют всю свою силу. Если вынуть оттуда музыку или, что еще интереснее, поставить туда другую, то что это будет? Вообще ничего. Ноль.
— Есть ли группы, о которых вы жалеете, что их сейчас нет?
— Когда человек уходит из жизни, это, несомненно, утрата — в первую очередь для родных и близких. Но это объективная реальность, с этим приходится смириться. Так же и с группами. Любая группа — это в первую очередь люди, и они так же, как и все, имеют право на личную жизнь. Конечно, фанам хотелось бы, чтобы все длилось вечно, но музыканты — это же просто люди! Поэтому это нормальное явление, что кто-то играл, а потом перестал. Для меня это нормально, я не могу сказать, что страдал бы от этого.
— Кафка в своих дневниках определяет для себя творчество одновременно и как наказание, и как единственную возможность жить. Вы согласны с подобной формулировкой?
— Очень интересное высказывание. Получается, что творческий человек тоже своего рода раб, да? Раб своего таланта… Могу сказать, что я испытывал нечто подобное, и в принципе это дает ответ на вопрос, почему многие молодыми уходят из жизни. Как у Высоцкого: «Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт». Но в моем случае... (Федор извлекает из рюкзака Библию.) В моем случае произошло вот это... Тридцать второй стих: «И познаете истину, и истина освободит вас». Так что я просто стал свободен от этого рабства.
— При каких обстоятельствах вы пришли к религии?
— Ну, духовные потребности у меня всегда были — даже когда я еще играл в «Ноле»… Но мои религиозные убеждения складывались в основном из мистицизма и «веры в рок-н-ролл». Я находился под сильным влиянием творчества Моррисона да еще и Кастанеду читал. Пытался «практиковать» — не скажу, что по всем правилам, но кое-что попробовал... Я тогда усиленно употреблял марихуану, галлюциногены какие-то и постепенно начал жить в нереальном мире, в мире всех этих вещей. Сам, конечно же, этого не замечал. Библию тоже читать пытался, но... Может быть, терпения не хватало, чтобы понять, а самое главное — я не видел, какое это отношение может иметь к моей жизни. Просто для рок-философии более модными были как раз оккультные вещи. Все это привело к тому, что я, как известно, совершил преступление, оказался в тюрьме, потом в психиатрической больнице. И когда это все закончилось, то это уже был конец. Как в песне Моррисона: «Это конец»... Песня-то, собственно, про убийство и самоубийство! Я уже разрабатывал планы, как я его (самоубийство) буду осуществлять, но случилось так, что один мой приятель начал изучать Библию и стал рассказывать мне то, что он там узнал. Удивительно, но эти моменты были для меня наполнены смыслом. Просто когда такая тьма кругом, что нет ничего вообще, здесь вдруг засияло что-то конкретно новое. Я очень серьезно взялся... Этому способствовало и то, что к тому моменту все мои дела закончились, потому что я был в таком состоянии, что уже не мог ничем заниматься. У меня одно дело было — как веревку намылить!.. Но чем больше я изучал Библию, тем больше укреплялась моя вера. В то, что у жизни есть смысл.
— А в музыке он закончился?
— В музыке закончился я. Вернее, тот человек... Можно сказать, он умер. Потому что он бы и умер... Да, потому что он бы — умер. Как многие другие. Тот же Моррисон, к примеру, или Курт Кобейн… Я вроде бы жив, но это уже кто-то другой. Жив — потому что однажды умер.
— У многих русских творческих людей прослеживается одна и та же мысль, которую можно грубо выразить как «я виноват перед всеми и за все». Вас что-то подобное посещало?
— Русский менталитет сам по себе довольно депрессивный. «Анна Каренина», допустим, или «Преступление и наказание», да?.. В целом можно сказать, что на Западе люди чувствуют себя хозяевами жизни, тогда как мы чувствуем себя скорее ее гостями. Отсюда и этот комплекс вины... Я что-то подобное тоже испытывал. И опять же — свободным от него делает вера в Бога. В то, что все в этом мире не случайно, у всего есть смысл, и есть Свидетель у тебя, у каждой мысли твоей... Конечно, можно уехать за границу, можно попробовать устроить революцию или еще что-нибудь придумать, не знаю... Но свободным делает только понимание того, что Иисус умер за всех людей. Например, я себя за счет внутренней свободы в большей степени чувствую гражданином мира.
— А вот в молодости вы хотели взорвать Париж...
— Это, можно сказать, была тяга к бессмысленному террору от безысходности. Это крик человека, который понимает, что ему очень не нравится то, что он видит, ему очень не нравится этот мир, ему очень не нравится все!.. Но он ничего не может сделать, и максимум того, до чего он может додуматься, глядя на все это, — мысль о том, что надо что-то взорвать. Теперь могу сказать, что все в руках Бога, и только он изменит этот мир.
— Федор, вы можете с уверенностью сказать, что с музыкой покончено раз и навсегда?
— Конечно, я не могу говорить с уверенностью, потому что я много чего говорил с уверенностью, а получалось совсем не так. Просто музыка отодвигается все дальше и дальше — например, у меня даже нет музыкальных инструментов дома, я даже не играю совсем! Мне это просто перестало быть интересным, меня это и самого удивляет, но... что-то случилось.
Я ПАМЯТНИК СЕБЕ ВОЗДВИГ...
Федор Чистяков, автор всенародных хитов «Иду курю», «Человек и кошка», а также «Настоящему индейцу завсегда везде ништяк», в настоящее время осваивает скромную профессию видеомонтажера. Это далеко не первый случай в истории мировой культуры.
Римский император, философ и воин Анний Вер Антоний Марк Аврелий, правивший в 161 — 180 годах от Рождества Христова, в самом расцвете своей империи оставил столицу и уединился в деревенском поместье. Когда его позвали обратно, он ответил: «Если бы вы видели, какую я вырастил капусту, вы бы меня не звали»...
Последний китайский император Пу И из династии Цин, правление которого завершилось в 1945 году, окончил свою жизнь, работая садовником в Пекинском институте ботаники.
Согласно упорным слухам, победитель Наполеона русский император Александр II не скончался в 1825 году в Таганроге от саркомы, развившейся вследствие ушиба, полученного им от удара копытом коня в берцовую кость правой ноги на военных маневрах в Брест-Литовске 19 сентября 1823 года, а оставил трон и еще 21 год скрывался в Ачинском округе и Томске под именем набожного старца Федора Кузьмича, посвятив остаток жизни размышлениям и молитвам.
Джером Дэвид Сэлинджер, наиболее модный из классиков американской литературы, не опубликовал ни строчки с тех пор, как в 1965 году уединился в своем доме за высоким забором в городке Корниш, штат Нью-Хэмпшир. Неизвестно, жив ли он или уже умер: 1 января писателю должно было исполниться 88 лет.
Борис Гребенщиков и Андрей Макаревич (авторы всенародных хитов «Козлы» и «Марионетки») оставлять свое высокое поприще, похоже, не собираются. Сочинитель забавных афоризмов Константин Мелихан сказал об этом однажды: «Что такое сверхстарость? Это когда памятник уже разрушился, а тот, кому его поставили, еще жив».