Федор Чистяков: "Мы с Цоем были неразговорчивыми…"
Экс-лидер группы "Ноль", легендарный российский рок-музыкант Федор ЧИСТЯКОВ (автор бессмертных хитов "Иду, курю", "Человек и кошка", "Улица Ленина", "Песня о настоящем индейце" и др.) впервые выступил в Симферополе. На суд крымских зрителей Чистяков и его нынешняя команда F4Band представили программу "Коммунальный квартирник".
Перед началом концерта корреспонденту "КВ" удалось пообщаться с музыкантом.
– Концерт в Симферополе – завершающий в вашем украинском туре. Каковы общие впечатления о нынешнем визите на Украину?
– В целом – позитивные. Хочу сказать, что на Украине всегда приятно выступать. На этот раз самый удачный, на мой взгляд, концерт получился в донецком клубе "Ливерпуль".
– В Симферополе, насколько известно, вы выступаете впервые.
– Скажу больше: я вообще раньше в Крыму не бывал – даже в качестве отдыхающего (улыбается).
– Как встретил Крым?
– Весело. Минут за 30 до предполагаемого прибытия поезд, в котором мы ехали, остановился на пару часов в чистом поле. Кушать в антисанитарных условиях было невозможно. Плюс проводница, несмотря на духоту, зачем-то вздумала топить печку, по вагону пошел угарный газ… В общем, добрались до Симферополя не без приключений.
– Несколько слов о вашем новом альбоме Updated 2012.
– Альбом был выпущен в сентябре прошлого года. По сути, это сборник, в который вошли лучшие композиции прошлых лет, скажем там, перезаписанные заново.
– Что послужило толчком к тому, чтобы перезаписать эти песни?
– Это своеобразный музыкальный сиквел. Многие мои песни ("Улица Ленина", "Человек и кошка" и др.) уже давно обрели самостоятельную жизнь, поэтому, думаю, нет ничего удивительного в том, что, спустя годы, я решил к ним вернуться.
– Тем не менее, другие свои не менее хитовые вещи вы сейчас наотрез отказываетесь исполнять…
– "Иду, курю" и "Песню о настоящем индейце" я, действительно, больше не пою. Потому что бросил курить. Марихуана для меня стала неприемлемой, и петь обо всем, что с ней связано, конечно же, я тоже больше не буду.
– А "Школу жизни"?
– Это также проблемная для меня песня. Мне было 19 лет, когда я ее написал. В 1986 году я исполнил "Школу жизни" на 5-м фестивале Ленинградского рок-клуба, и сразу же стал знаменит на весь Союз. Мне кажется, что раньше магнитоиндустрия работала даже лучше, чем сейчас Интернет. Но буду честен: в те времена я не особо осознавал, что пишу. Просто нравились определенные словосочетания, нравился мат… Сейчас, вдумавшись в содержание "Школы жизни", я понимаю, что она противоречит моим внутренним убеждениям. И когда на концертах зрители буквально требуют исполнить эту песню, у меня возникает стойкое ощущение, что все мы живем в сумасшедшем доме.
– Не секрет, что с середины 90-х вы являетесь приверженцем веры "Свидетелей Иеговы". Именно она помогла вам переосмыслить старые песни?
– Это, скорее, переоценка ценностей, которая происходит у каждого человека с возрастом, вне зависимости от того, пришел он к вере или нет. Поэтому у артистов, которые не один десяток лет на сцене, часто возникают проблемы с организаторами концертов: им не нужны твои новые переживания – им нужен твой старый брикет, который гарантированно способен зажечь публику.
– Это шоу-бизнес.
– Да, и им правит конъюнктура. И всем по барабану твои внутренние переживания. Если ты Rolling Stones – просто обязан спеть Satisfaction, если Федор Чистяков – "Иду, курю". По-другому договориться очень сложно.
– Как вы относитесь к тому, что ваши песни перепевают и другие артисты?
– Реальность такова, что то, как я к этому отношусь, в глобальном смысле не имеет никакого значения. Конечно, есть законодательство, есть компании, занимающиеся защитой авторских правам, которые, в конце концов, даже могут привлечь нарушителей к суду, но ты в результате всего этого получишь два рубля компенсации и язву желудка. Поэтому уже приятно, когда кто-то просто спрашивает разрешения исполнить ту или иную твою песню.
– Песня "Человек и кошка" в фильме "Стиляги" прозвучала с вашего разрешения?
– Да. По-моему, Сергей Гармаш прекрасно ее исполнил.
– Как кинокомпозитор, если не ошибаюсь, вы дебютировали в мистическом фильме "Гонгофер", вышедшем в прокат в 1992 году…
– Ничего специально для этого фильма я не писал: все семь песен, которые в нем прозвучали, были взяты из альбома "Северное Буги". Просто режиссеру картины Бахыту Килибаеву очень нравилось творчество группы "Ноль" (улыбается).
– Сейчас, спустя годы, чем бы вы объяснили феномен питерского рока конца 80-х – начала 90-х?
– Питер всегда был городом русской интеллигенции, и поэтому аккумулировал в себе передовые идеи, в том числе и музыкальные. Плюс именно в этом городе появилась первая в Союзе негосударственная (по сути, подпольная) студия звукозаписи – студия Андрея Тропилло. Переоценить ее значение в развитии отечественного рока, пожалуй, невозможно. Эта студия стала своеобразным пулеметом, выпустив огромный ассортимент магнитоальбомов – групп "Алиса", "Аквариум", "Кино", "Зоопарк"… И это было совсем другое звучание – несовковое, креативное, как бы сейчас сказали. Без Андрея Тропилло, смею утверждать, многие из перечисленных выше команд попросту бы прекратили свое существование. Ведь из всех значимых в то время групп только две записывались не в Питере: "Звуки Му" Петра Мамонова – в Москве и "ДДТ" Юрия Шевчука – в Уфе.
– С кем из рок-музыкантов того времени вы поддерживаете отношения?
– Я был тогда молод и ужасно стеснителен – к Борису Гребенщикову, который часто появлялся в студии Андрея Тропилло, даже подойти боялся (смеется). С Виктором Цоем познакомился во время 5-го фестиваля Ленинградского рок-клуба: на лестничной площадке Дворца молодежи вместе покурили, помолчали (мы ведь оба молчаливые были). Позже появились отношения с Майком Науменко и ребятами из "Зоопарка", но Науменко умер, а его группа фактически распалась. Дружил с Юрием Рулевым из "Патриархальной выставки". Недавно у нас с ним новое пересечение состоялось, правда, уже на почве видеопроизводства.
– Сейчас вы ведете довольно замкнутую жизнь: в фестивалях участия не принимаете, в совместных проектах с другими рок-музыкантами не задействованы…
– На самом деле предложений хватает, но, если честно, пока нет ни времени, ни желания заниматься чем-то еще.
– Знакомы ли вы с украинской рок-музыкой?
– К своему стыду, знаю только группу "Океан Эльзы". Побывал еще в Карпатах, познакомился с тамошними музыкантами – гудаками. Они ходят по селам и играют на свадьбах. Очень было интересно погрузиться в мир народной музыки, ведь в нее корнями уходит в том числе и рок. Гудаки живут в своем мире натуральности – и это замечательно. Шоу-бизнес, к сожалению, отрывает музыкантов от действительности.
– На ваш взгляд, почему отечественный рок – от Камчатки до Карпат – практически не известен на Западе?
– Нравится кому-то это или нет, но англоязычная музыка доминирует. К тому же наш шоу-бизнес работает так, словно находится на пороховой бочке: чемоданы собраны, делать что-то для будущего никто не желает. Конечно, снять прибыль здесь и сейчас – легче. Это главные причины.
Александр Рыженко
опубликовано в газете «Крымское время»
http://www.phl.photos/publics/42/