Федор Чистяков: «Я не потребитель — я производитель»
Уже 16 июня в клубе YOTASPACE пройдет концерт Федора Чистякова — экс-лидера «Ноля», одной из самых замечательных и популярных групп русского рока, и человека, который заставил слушателей признать баян полноценным рок-инструментом. После драматических событий начала 1990-х и духовного перерождения в их середине Чистяков вернулся к музыке и выпустил много записей — как чисто инструментальных, так и альбомов песен. Последний из них — «Без дураков» — вышел в начале мая, и именно материал с него, как, вероятно, и более ранние сольные песни, и старые хиты «Ноля», Федор сыграет на московском концерте. RS поговорил с автором «Человека и кошки», «Улицы Ленина» и «Ондатра» об экспериментах и пресыщении музыкой, видеомонтаже и присутствии в творчестве актуальных тем.
RS - Я хотел бы спросить сначала по поводу вашего нового альбома «Без дураков». В общем-то он неожиданный для вас? Или он был запланирован уже давно, и вы готовились к нему?
ФЧ - Нет, он неожиданный.
RS - Просто был момент, когда вы совершенно перестали заниматься музыкой на какое-то время, в 2000-е, насколько я помню. А потом у вас пошли новые альбомы один за другим. И вот сейчас «Без дураков». Что он значит для вас, для ваших музыкантов?
ФЧ - Ну, на самом деле, я не занимался музыкой с 2005 года по 2009-й. А с 2009 года было записано три студийных альбома, и они с разрывом года в три были как раз каждый. Но так, примерно. Каждый новый альбом — это какая-то новая ступень. Когда одна ступень завершается, то, как правило, пытаться сделать тоже самое желания большого нет, да и бессмысленно. Поэтому, наверное, и проходят такие периоды в три года. За три года и жизнь успевает поменяться, и собственно отношение даже к тому же записанному до этого альбому. Таким образом, альбом «Без дураков» — он, скажем так, интереснее и сильнее двух предыдущих.
RS - Даже в названиях новых песен мы видим очень много социальных тем, даже медийных. Это темы, которые можно встретить в новостях, по телевизору. При этом вы в одном из интервью говорили, что не смотрите телевизор и, можно сказать, закрываетесь от внешнего мира. Или это сейчас изменилось?
ФЧ - Нет, на самом деле, то, что я не смотрю телевизор, не означает, что я не читаю новости. Просто я не люблю смотреть телевизор, но я читаю новости в интернете, например.
RS - Каким порталам вы доверяете? То есть где вы читаете новости?
ФЧ - Скажем так, я сильно не ищу каких-то особых новостей. В основном, то, что мне «Яндекс» показывает, то я и вижу. На самом деле понимаете, Сергей, ведь в век медийных технологий какая-то новость, какая-то вещь... она к тебе как-то просочится так или иначе. Или об этом кто-то в блоге напишет… Какие-то вещи пролезают, и все равно о них узнаешь, даже если ты не пытаешься этого делать.
RS - Не скрыться, да, конечно.
ФЧ - Я не могу сказать, что я ищу новостей, но новости ищут меня. Вот так, наверное.
RS - На меня произвело впечатление то, что новый альбом насквозь прошит какими-то реакциями на современный информационный мир. Там очень много таких «тэгов»: «Газпром», YouTube — будто вы реагируете как музыкант на происходящие вокруг изменения, но сами в них не участвуете. Я, может быть путаю что-то, но у меня возникло такое ощущение, что каждая песня — это реакция.
ФЧ - Ну, вы понимаете, возникает вопрос: а о чем вообще можно петь? По сути дела, любой автор либо выражает свой внутренний мир — есть такие авторы, — либо каким-то образом выражает окружающую действительность или реальность. И я не исключение, я живу в этом мире. А потом, например, если говорить о предыдущем альбоме «Правило игры»: это тоже был альбом, состоящий целиком из авторских песен. Я бы сказал, что альбом «Правило игры» более, что ли, какой-то личный. А в этом альбоме даже названия песен сознательно подбирались так, чтоб они были «тэгами». То есть с этим альбомом мы хотели сделать — не скажу слово «коммерческий», но, может быть, даже в какой-то степени вот такой конкретно правильный альбом.
RS - Вы с 2000-х годов так или иначе присутствуете в интернете. Рок, который был в 1990-е, — он, в общем-то, конечно, имел какие-то параллели с западными музыкантами, все слушали какие-то песни. Сейчас, когда все открыто, вы можете послушать любого музыканта в iTunes, на «Яндекс.Музыке». Что вы сейчас слушаете в интернете из музыки не на русском?
ФЧ - Понимаете, по моему мнению, для каждого человека есть какой-то возраст, в который происходит процесс впитывания, и, скажем так, получается, что человек в молодости слушал The Beatles, например, — и это то, что навсегда осталось в его сердце. Это стало частью человека. А то, что там впоследствии происходит — может быть, это не настолько и интересно и важно. Хотя, может быть, само по себе оно тоже интересное и важное, но мне оно уже не нужно. Понимаете мысль?
RS - Да, конечно. Тогда что у вас осталось в сердце с тех времен?
ФЧ - Ну это то, что я прослушал в молодости, весь этот стандартный набор меломана: The Beatles, Deep Purple, Led Zeppelin, Yes, Genesis — все самые значимые группы. Я в молодости много слушал музыки, практически хорошо знал все эти дискографии. Я и сейчас что-то помню.
RS - Скажите тогда про сегодняшний день. Вы слушаете других рок-музыкантов российских, ходите на их концерты, может быть?
ФЧ - Да нет, в общем, нет.
RS - Получается, вам неинтересно просто — или вы слушаете другую музыку сами как слушатель?
ФЧ - Ну, если говорить обо мне как о потребителе музыки сегодня, то в какие моменты я слушаю музыку? Иногда у меня наступает такое настроение, когда мне хочется переслушать что-то из того, что я когда-то слышал, вдруг мне приходит на ум и захотелось мне эту пластинку переслушать — и я ее переслушал. А иногда бывает, что мне просто хочется, чтоб какая-то играла музыка. В этом случае я слушаю джаз-роковых музыкантов — например, мне очень нравится пианист Боб Джеймс, потом гитарист Ли Ритераур. Очень хорошая качественная музыка — но это в том случае, когда мне нужно создать какое-то пространство вокруг себя, часто это бывает, чтобы заткнуть уши от чего-то. Вот это случай, когда я слушаю музыку. Если бы я, наверное, был автомобилистом, я чувствую, я бы чаще слушал музыку. Люди часто в машине слушают музыку. А так, получается, у меня особенно нет даже как-то времени слушать музыку, да в общем потребности и желания тоже.
RS - Хорошо. А в чем тогда есть потребности и желания в сфере культуры? То есть что вам интересно как потребителю культуры, в хорошем смысле этого слова?
ФЧ - Понимаете, я не потребитель — я производитель. Знаете, это очень такой специфический процесс. Может быть, кто-то со мной не согласится, может быть, у кого-то есть свое мнение на этот счет, но я на себе это почувствовал. То есть когда занимался музыкой, то ловил себя на мысли, что у меня, в общем-то, нет потребности слушать чужую музыку, потому что в моей голове живет моя. И мне не надо, чтобы кто-то там еще мне мешал. Потом у меня был такой период: я начал заниматься видеомонтажом и очень серьезно этим занимался. Много-много-много-много часов я провел, чтобы осваивать все эти вещи, клеить их, резать и так далее. Потом я поймал себя на мысли, что я уже что-то не хочу ничего смотреть. Мне кажется, есть профессиональный момент: ты по роду своей деятельности так много соприкасаешься с этим, что уже утратил развлечение и тебе это не так нужно, уже есть какое-то перенасыщение от собственной деятельности.
RS - Ваш интерес к видеомонтажу — это был способ заработка, или вы хотели просто делать какой-то новый продукт, видео?
ФЧ - Вообще я хотел освоить какую-то другую профессию. Меня угнетало то, что я занимаюсь музыкой не потому, что я хочу ей заниматься, а потому что у меня просто нет выхода. Мне же надо зарабатывать как-то на жизнь, я больше ничего и не умею. И однажды я решил это освоить. Я не скажу, что это принесло очень много денег и что это было очень успешно, но тем не менее, как-то я научился что-то делать. И сейчас я меньше стал этим заниматься. В основном я делаю сейчас какие-то вещи именно для себя, под свой проект музыкальный. В частности, благодаря этому мне удалось наполнить свой канал YouTube различными концертными видео, которые, я думаю, вряд ли бы появились, если бы к этому не было приложено столько усилий.
RS - Вы часто гастролируете?
ФЧ - Нет.
RS - Вам это, опять же, не очень интересно, или просто так получается?
ФЧ - Во-первых, я не хотел бы очень часто гастролировать, потому что у меня очень быстро наступит тоже период перенасыщения, изменится отношение вообще к тому, что я делаю. И я этого не хочу. Во-вторых, скажем так, и не было таких возможностей. Сейчас не так просто организовать какие-то достойные мероприятия. На самом деле, это дорогого стоит — найти хороших партнеров, наладить с ними отношения и начать нормально работать. Мы работаем сейчас над этим, чтобы все-таки эти концерты были регулярными. Сейчас хорошая, крепкая такая программа будет, она полностью сложилась, уже не какие-то компромиссы, все очень уверенно.
RS - Вы говорите, что сейчас сложно грамотно организовать концерты. А было ли время, может быть в 1990-е, в 2000-е, когда это было легко или просто по-другому?
ФЧ - Нет, понимаете, тогда все было по-другому. В 90-е, на самом деле, я где-то на обочине жизни был. А если говорить о 80-х, то тогда вообще другая жизнь была, другие требования были. Сейчас, конечно, все выросло, в профессиональном отношении сейчас гораздо больше хороших площадок с хорошей аппаратурой. Уровень всеобщий растет. Если в Москве и Петербурге можно найти достаточно много возможностей, то когда выезжаешь за пределы, там другая картина, как, собственно говоря, и во всем остальном. Есть Москва, а есть Россия.
RS - Ваши впечатления от России — какие они? Например, когда вы даете концерт не в Москве и не в Петербурге.
ФЧ - Мы недавно были в городе Ижевске и в Перми тоже. Дорога между Ижевском и Пермью — там приходилось ехать такой значительный участок, километров 80 или 100, со скоростью 20 километров, потому что там нельзя быстрее ехать, там дорога просто разбита. В Ижевске все дороги разбиты, люди плачут, что убивают автомобили. И оно во всем такое.
RS - Вы чувствуете разницу на выступлениях именно по атмосфере в Москве, в Петербурге и, например, в том же Ижевске? Я имею в виду людей — зрителей, слушателей.
ФЧ - Нет, вот здесь я бы не сказал, что есть очень большая разница. Как раз люди, которые знают и любят, они есть и там, и там. Здесь все могло бы быть. В общем, что-то есть — опять-таки, концерты организуются. Люди, которые это организуют, — понятно, с какими трудностями они тут же там сталкиваются. Это очень непросто — организовывать концерты, но делают, работают.
RS - Кажется, что в 1990-е, в 1980-е, даже в 2000-е почти у каждой группы была целая армия фанатов. Сейчас, когда все есть в интернете, ситуация изменилась или осталась на том же уровне? То есть вы верите вообще в рок сами?
ФЧ - Сергей, а можно я задам вопрос? А сколько вам лет?
RS - Мне 26.
ФЧ - 26. Я вот так и подумал, что где-то около того, потому что явно, что вы в те времена или не жили или были совсем небольшого возраста. Сейчас есть миф, что тогда была какая-то такая рок-жизнь, стадионы. Нет, несомненно, тогда был определенный подъем интереса и вообще была эпоха после перестройки. Если подумать, до перестройки было только подполье, был андеграунд: «Зоопарк», «Аквариум» — они где-то там играли, в незначительных залах, это творчество распространялось на магнитофонных пленках. Это слушалось только в определенном узком кругу людей. Потом, когда произошли изменения в стране и стало возможным делать концерты, это был прорыв, потому что была ведь и потребность очень сильная в обществе. С точки зрения шоу-бизнеса это были тоже какие-то времена «на диком Западе»: многие странные вещи происходили, которые сегодня просто даже трудно себе представить. Залов не было оборудованных во всех городах: в лучшем случае были какие-то ДК, причем часто разбитые, со старым ремонтом, которые в принципе не были предназначены для проведения рок-концертов, и аппаратура. Сейчас действительно все совершенно доступно, и значимость падает. Вообще происходит такая девальвация. Например, я зашел как-то однажды в магазин дисков, в крупный, там стоят такие ряды и полки с дисками. Столько наименований, столько групп, столько музыки, что я даже не то что прослушать это не смогу, я даже прочитать названия все подряд не смогу. Я даже запомнить их не смогу, а уж тем более узнать хотя бы хоть что-нибудь о каждом артисте. И, в принципе, ты делаешь еще один новый альбом или что-то еще, чтобы это тоже кануло в бездну. Это было, честно сказать, головной болью последних лет, разочарованием, потому что в действительности было не понятно, а надо ли альбомы записывать или не надо, потому что — что ты писал, что не писал. В этом отношении как раз с альбомом «Без дураков» радует то, что произошел какой-то прорыв, что альбом как-то привлек внимание, есть какой-то к этому интерес. Вот так все это взаимосвязано, прошлое и будущее.
RS - Когда вы говорите о своем творчестве, вы говорите, что вы профессиональный музыкант, что это профессия. Вы видите вокруг себя другие группы, которые, на ваш взгляд, так же работают?
ФЧ - Если взять, например, западный рок, к примеру, Ричи Блэкмора, который недавно снова собрал Rainbow… Ричи Блэкмор — это гитарист группы Deep Purple. Это интереснейший музыкант, интереснейшая музыка, мне лично многое из того, что он делал, очень нравится, но это профессионал. Это же профессиональный музыкант. Это то, чем он вообще по жизни занимается. Он этим и живет, он и от этого живет, и это вообще его жизнь. Вот это и есть профессиональный музыкант. С другой стороны, конечно, именно в годы, когда появился Ленинградский рок-клуб, питерский рок, как раз когда времена были перестроечные — тогда эта музыка была любительской. Здесь очень важно и то и другое. У нас было так, по крайней мере в Советском Союзе, что профессионалы — это те, кто имеют какую-то справку о том, что они профессионалы и состоят на учете в Ленконцерте или играют в ресторанах. Но, по сути, эти люди, как правило, в творческом отношении были или мертвы, или почти мертвы. Это не было интересно, за редким каким-то исключением, потому что это была некая машина, некий официоз. А именно любители были интересны: они делали то, что хотели. Сейчас времена изменились, сейчас, в принципе, свободный художник вполне может быть профессионалом. Он вполне может делать то, что он хочет делать. Сейчас для этого есть все возможности. Сейчас противоречия между одним и другим не существует. Для того, кто хочет, не существует.
RS - Вы выпустили несколько альбомов сольно, вы в каком-то смысле можете посмотреть назад и сказать о тех точках жизни, которые вас изменили. Я читал разные ваши биографии, и видны какие-то переходы: раз — жизнь была такой и вдруг она изменилась. Что так сильно влияло на вас и на вашу музыку в вашей жизни?
ФЧ - Более того, я сейчас как раз этим самым и занимаюсь — смотрю назад. То есть сейчас я решил подготовить такой фильм, в котором будут освещаться те творческие этапы, которые происходили уже после 1997 года, то есть уже после «Ноля». На самом деле уже этих альбомов каких-то сольных не мало и записано. Каждый шаг вперед — он меняет. И в моем случае это были сплошные изменения, то есть я менял все время что-то. То есть если в 1997 году я записал альбом «Когда проснется Бах», в котором пытался воплотить аранжировки около-рок-Баха на баяне, то в 2000-м я записал альбом «Бармалей Инкорпорейтедъ», который был написан на стихи поэтов, пишущих для детей, детский такой альбом. В это же время был записан с московскими музыкантами инструментальный импровизационный блюзово-джазовый альбом «Bayan, Harp & Blues», и это тоже было что-то другое.
В 2005 году я вообще перестал играть и занялся видео — это еще что-то новое, какой-то поворот. Все это время я вообще не исполнял песни группы «Ноль», за исключением двух. В 2009 году я начал исполнять вновь эти песни с музыкантами из группы «Кафе». С этими же людьми я и до сих пор сотрудничаю, в частности, с ними же и записан был последний альбом. Каждый из последних трех альбомов является экспериментом. Для альбома «Updated2012» я попытался перезаписать собственные песни, которые мне хотелось как-то еще переделать, улучшить. В это время я уже начал осваивать современные технологии звукозаписи. Следующий альбом «Правило игры» был опять очередной эксперимент: это был наконец-то альбом, состоящий из собственных песен. Альбом примечателен тем, что он собран из каких-то треков, которые я просто купил, футаж так называемый — то есть просто треки, записанные профессиональными музыкантами в профессиональных студиях. Из этих треков были склеены коллажи, произведения. Это тоже был очень интересный эксперимент. Сейчас этот новый альбом — еще одно изменение. Все время что-то меняется. И, в общем, это хорошо. Мне, на самом деле, это нравится. Все время должен быть какой-то пунктик, потому что очень важно почувствовать свежую струю, иначе мне не хочется ничего делать нет мотивации.
RS - А как так вообще вышло в свое время, что вы начали играть на баяне? Этот вопрос много раз задавали, но все-таки хотелось этот момент поднять.
ФЧ - Однажды я шел со своей мамой по школе, в которой я учился в первом классе, увидел объявление, что можно записаться в кружок игры на баяне, и попросил маму меня туда записать. С тех пор я стал учиться играть на баяне.
RS - То есть вам этот инструмент был настолько важен и интересен уже тогда?
ФЧ - Я не знаю. Мне трудно сказать, что я думал и почему я этого захотел. Мне было лет 7 или 8.
RS - Что вы планируете дальше для альбома «Без дураков»? Концерты, видео?
ФЧ - Какие-то видео появятся, я надеюсь, в ближайшее время. У нас прошла сейчас презентация моего альбома в Петербурге, в клубе «Космонавт». И с этого мероприятия видео появится. Дальше, осенью, планируем так же эту программу «Без дураков» продолжать играть. Мы делаем анонс мероприятия только тогда, когда мы абсолютно уверены в том, что оно состоится. Пока переговоры ведутся в неподтвержденном режиме, информация остается внутренней. Поэтому я не назову те города и места, куда собираюсь поехать.
беседовал Сергей Сдобнов
опубликовано на сайте rollingstone.ru
http://www.rollingstone.ru/music/interview/23147.html