Псой Короленко. «Правда»

МЕЖГАЛАКТИЧЕСКИЙ ШАНСОН, КОТОРЫЙ МЫ ПОТЕРЯЛИ: ТРИБЬЮТ ТИХОМУ ФРАНЦУЗСКОМУ ЛИРИКУ ГИ БЕАРУ ОТ ПСОЯ КОРОЛЕНКО И ФЕДОРА ЧИСТЯКОВА

Псой Короленко и Федор Чистяков представляют песню «Правда» с русского трибьюта шансонье Ги Беару «Хроники аналоговой жизни», который готовится к выходу в январе:

Из всего богатства французского шансона Псой Короленко выбрал фигуру не самую очевидную, не самую популярную — не Азнавура, не Генсбура, не Брассенса. Ги Беара у нас если кто и помнит сейчас, то по советской пластинке 1972 года, где Беар в числе прочего пел «Эх, дороги» Ошанина и колыбельную на стихи Саши Черного. Шансон, который мы потеряли, а Псой нашел. Десять лет он переводил его тексты, начал еще при жизни автора. Первый же трек, выложенный в YouTube, вызвал недоумение. От Псоя по привычке ждали постмодернистской иронии, стеба, спрашивали: «А в чем юмор?». Ни в чем, Псой и не думал стебаться. И музыкально звучит очень странно, местами рок-н-ролльно и даже панковски. Напоминает Йена Дьюри и Джонни Кэша. Это дело рук Федора Чистякова, продюсера альбома «Хроники аналоговой жизни» — русского трибьюта французскому шансонье.

Псой Короленко
Шансон для меня — часть семейной истории. Мой дедушка Марк Михайлович Лион до революции окончил Парижский университет. Это он влюбил меня во французский язык и французские песни. Мы прослушали с ним десятки пластинок шансона, любимейшая — «Поет Ги Беар», фирма «Мелодия», 1972 год.
Она как раз и начинается с песни «Правда»: «Тот, кто пишет правду-матушку, потеряет тот башку». Главный герой — жертвенный козел, который первым говорит правду и страдает за это, а потом она становится общим местом. Есть куплет про Америку, есть про Францию, а есть про условного писателя-диссидента из Москвы. Простодушная советская цензура этот куплет убрала, но я его, конечно, пою.
Отличие Беара от остального шансона — поразительное чувство меры. Он умеренно консервативен, умеренно либерален. В каком-то смысле он антипод Сержа Генсбура. Генсбур — символ 60-х с их бунтарством и радикализмом, а для Беара важнее вечное, то, что лежит глубже, чем бурлящая современность.
Шансон для меня — часть семейной истории.
По поводу социальных бурь шестидесятых он испытывал скепсис. Я пою его «Большой переворот», это такой комикс, мультяшный апокалипсис. Мысль такая: важны не те вещи, которые кажутся важными здесь и сейчас. Беар — противник кричащих тем: тебе закладывает уши от крика, и ты уже не можешь как следует расслышать, о чем кричат. Пропадают оттенки, нюансы, мир становится черно-белым. Об этом песня «Цвета, вы как будто слезы», которую я тоже пою. Ближайшая аналогия Беару из истории советской литературы — тихие лирики. Да, вроде бы тихий лирик, но он прекрасно держал огромные залы, залы стадионных масштабов, в этом его феномен.
За музыкальную часть «Хроник» ответственен Чистяков. Пару лет назад Федор аранжировал песню Беара «И где я? И кто я?», которую я пою. Аранжировка оказалась неожиданной, это было и странно, и интересно. Уже не Беар, не Псой, не Чистяков, а некая новая сущность. За Чистяковым хоть и стоит мощная рок-традиция — группа «Ноль», русский рок, — но он точно не сводится к ней, он гораздо разнообразнее. Конечно, творчески мы с ним из разных галактик, а Ги Беар из третьей. Но это и хорошо, это значит, что на выходе может получиться что-то межгалактическое.

Федор Чистяков
Мы познакомились с Пашей в нулевых, мне предложили спродюсировать его проект «Русское богатство» на стихи поэтов Серебряного века, тогда мы и стали общаться. Мне он показался странным, непонятным. Я рок-музыкант, играю с группой и смотрю на музыку именно с этих позиций. А он вообще не из этой оперы, филолог, исследователь, человек другой системы координат.
Через много лет, когда я оказался в Америке, выяснилось, что Паша тут — один из ключевых представителей русской культуры, русского андеграунда. В числе прочего он открыл для меня Беара. Это было в 2018-м, мы делали сборник к юбилею фестиваля JetLag, Псой там поет его песню. Если бы не было его переводов, что я мог бы узнать о Беаре? Можно слушать Pink Floyd или Deep Purple, не зная английского, но слушать Беара без французского — это как включить Высоцкого и не понимать, о чем он поет.
Конечно, жанрово все это от меня далеко. Да и само слово «шансон» в русском скомпрометировано. Под ним привыкли понимать блатняк, нечто убого-ресторанное. А тут и поэзия классная, и не такая уж примитивная мелодика, есть что-то от кантри, которое я люблю. И посмотрите его концертные видео. Он так драйвово играет, что зал стоит на ушах, это уже не очень далеко по ощущениям от рок-музыки.
На альбоме 12 песен. Набор инструментов — рояль, бас-гитара, гитары, скрипки. Первичные аранжировки сделали Андрей Матлин и Гера Кац, а дальше работал я. Некоторые песни были уже готовы, некоторые я дорабатывал. Особое внимание уделял программированию барабанов, пятьдесят процентов успеха этой записи — правильные барабанные партии. Леша Смирнов, мой партнер по «Чистяков-бэнд», записал гитары и бэк-вокалы. Две песни исполняет Оля Чикина. Все французские куски поет Псой. Звучит очень красиво.
Ближайшие проекты Федора Чистякова: осенний онлайн-концерт «Будет все хорошо» (21 ноября)
Ближайшие проекты с участием Псоя Короленко: Undzer Yiddishland


Ян Шенкман

опубликовано на сайте colta.ru
https://www.colta.ru/articles/music_modern/25931-premyera-psoy-korolenko-pravda

16 ноября 2020